Неточные совпадения
А между тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время
по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг,
проезжая: «Эй ты, немецкий шляпник!» — и заорал во все горло, указывая на него рукой, — молодой человек вдруг остановился и судорожно схватился за свою шляпу.
Он
проехал, не глядя на солдат, рассеянных
по улице, — за ним, подпрыгивая в седлах, снова потянулись казаки; один из последних, бородатый, покачнулся в седле, выхватил из-под мышки солдата узелок, и узелок превратился в толстую змею мехового боа; солдат взмахнул винтовкой, но бородатый казак и еще двое заставили лошадей своих прыгать, вертеться, — солдаты рассыпались, прижались к стенам домов.
Полиция усердно высылала неблагонадежных, осматривала чердаки домов на тех
улицах,
по которым должен был
проехать царь.
Прыжки осветительных ракет во тьму он воспринимал как нечто пошлое, но и зловещее. Ему казалось, что слышны выстрелы, — быть может, это хлопали двери. Сотрясая рамы окон,
по улице с грохотом
проехали два грузовых автомобиля, впереди — погруженный, должно быть, железом, его сопровождал грузовик, в котором стояло десятка два людей, некоторые из них с ружьями, тускло блеснули штыки.
Белых жителей не видно
по улицам ни души: еще было рано и жарко, только черные бродили кое-где или
проезжали верхом да работали.
Дорогой в суд,
проезжая по тем же
улицам, на том же извозчике, Нехлюдов удивлялся сам на себя, до какой степени он нынче чувствовал себя совсем другим человеком.
Правда, иногда (особенно в дождливое время) не слишком весело скитаться
по проселочным дорогам, брать «целиком», останавливать всякого встречного мужика вопросом: «Эй, любезный! как бы нам
проехать в Мордовку?», а в Мордовке выпытывать у тупоумной бабы (работники-то все в поле): далеко ли до постоялых двориков на большой дороге, и как до них добраться, и,
проехав верст десять, вместо постоялых двориков, очутиться в помещичьем, сильно разоренном сельце Худобубнове, к крайнему изумлению целого стада свиней, погруженных
по уши в темно-бурую грязь на самой середине
улицы и нисколько не ожидавших, что их обеспокоят.
Кузя, наездник, мастер своего дела,
проехал раза три мимо нас
по улице. Хорошо бежит лошадь, не сбивается, задом не подбрасывает, ногу выносит свободно, хвост отделяет и «держит», редкомах.
Через четверть часа я простился с Мардарием Аполлонычем.
Проезжая через деревню, увидел я буфетчика Васю. Он шел
по улице и грыз орехи. Я велел кучеру остановить лошадей и подозвал его.
«Аксаков остался до конца жизни вечным восторженным и беспредельно благородным юношей; он увлекался, был увлекаем, но всегда был чист сердцем. В 1844 году, когда наши споры дошли до того, что ни славяне, ни мы не хотели больше встречаться, я как-то шел
по улице; К. Аксаков ехал в санях. Я дружески поклонился ему. Он было
проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из саней и подошел ко мне.
Крепко обнялись мы, — она плакала, и я плакал, бричка выехала на
улицу, повернула в переулок возле того самого места, где продавали гречневики и гороховый кисель, и исчезла; я походил
по двору — так что-то холодно и дурно, взошел в свою комнату — и там будто пусто и холодно, принялся готовить урок Ивану Евдокимовичу, а сам думал — где-то теперь кибитка,
проехала заставу или нет?
При этом упреке сестрица с шумом встает из-за стола, усаживается к окну и начинает смотреть на
улицу, как
проезжают кавалеры, которые
по праздникам обыкновенно беснуются с визитами. Смотрение в окно составляет любимое занятие, которому она готова посвятить целые часы.
По городу грянула весть, что крест посадили в кутузку. У полиции весь день собирались толпы народа. В костеле женщины составили совет, не допустили туда полицмейстера, и после полудня женская толпа, все в глубоком трауре, двинулась к губернатору. Небольшой одноэтажный губернаторский дом на Киевской
улице оказался в осаде. Отец,
проезжая мимо, видел эту толпу и седого старого полицмейстера, стоявшего на ступенях крыльца и уговаривавшего дам разойтись.
Между тем тарантас, прыгая
по каменным волнам губернской мостовой,
проехал Московскую
улицу, Курскую, Кромскую площадь, затем Стрелецкую слободу, снова покатился
по мягкому выгону и через полверсты от Курской заставы остановился у стен девичьего монастыря.
Они сначала
проехали одну
улицу, другую, потом взобрались на какую-то гору. Вихров видел, что
проехали мимо какой-то церкви, спустились потом
по косогору в овраг и остановились перед лачугой. Живин хоть был и не в нормальном состоянии, но шел, однако, привычным шагом. Вихров чувствовал только, что его ноги ступали
по каким-то доскам, потом его кто-то стукнул дверью в грудь, — потом они несколько времени были в совершенном мраке.
Я поехал. Но,
проехав по набережной несколько шагов, отпустил извозчика и, воротившись назад в Шестую линию, быстро перебежал на другую сторону
улицы. Я увидел ее; она не успела еще много отойти, хотя шла очень скоро и все оглядывалась; даже остановилась было на минутку, чтоб лучше высмотреть: иду ли я за ней или нет? Но я притаился в попавшихся мне воротах, и она меня не заметила. Она пошла далее, я за ней, все
по другой стороне
улицы.
Когда вдали,
по Студеной
улице,
по которой должен был
проехать барин, показывалась какая-нибудь черная точка, толпа глухо начинала волноваться и везде слышались возгласы: «Барин едет!.. Барин едет… Вот он!..» Бывалые старики, которые еще помнили, как наезжал старый барин, только посмеивались в седые бороды и приговаривали...
Рядом с ним, в черной амазонке, величавая и сухая,
проезжала по городским
улицам его дочь, а сзади почтительно следовал шталмейстер.
Разобрав свои вещи, он сейчас же сел у окна и стал глядеть с жадным любопытством на
улицу: там сновали уже туда и сюда экипажи, шли пешеходы,
проехал взвод казаков, провезли,
по крайней мере на десяти лошадях, какую-то машину.
Проезжая потом
по главной
улице, князь встретил Петра Михайлыча, и тому еще издали снял шляпу, кланялся и улыбался.
В городе была полная паника, люди боялись говорить друг с другом, ставни всех окон на
улицу были закрыты.
По пустынным
улицам ходили отряды солдат и тихо
проезжали под конвоем кареты с завешенными окнами.
Сенатор сел с ней рядом, и лошади понесли их
по гладким
улицам губернского города. Когда они
проезжали невдалеке от губернаторского дома, то Клавская, все время закрывавшая себе муфтой лицо от холода, проговорила негромко...
Но вот
по улице проехал человек с длинными волосами и в особенном, отличающемся от всех наряде и, сойдя с дрожек, подходит к дому земской управы.
Вдруг он побледнел, как полотно:
по улице проехала телега парой и заворотила на двор; Алексей Степаныч узнал лошадей и Танайченка.
И казаки, продолжая кричать и собираться,
проехали дальше
по улице.
— Да как же я узнаю: годится ли он для меня или нет? Позволь на нем
по улице проехать.
В полдень обыкновенно исправник
проезжал на паре
по улице; это он ехал из своего подгородного имения в полицейское правление, но Ивану Дмитричу казалось каждый раз, что он едет слишком быстро и с каким-то особенным выражением: очевидно, спешит объявить, что в городе проявился очень важный преступник.
С каждым шагом вперед большая дорога становилась похожее на
проезжую улицу: сотни пешеходцев пробирались полями и опереживали длинные обозы, которые медленно тащились
по большой дороге.
Об этом посетителе мигом заговорил весь Мордасов, но заговорил как-то таинственно, шепотом, выглядывая на него из всех щелей и окон, когда он
проехал по Большой
улице к губернатору.
Если бы
проезжал теперь
по улице кто-нибудь не здешний, живущий в центре города, то он заметил бы только грязных, пьяных и ругателей, но Анна Акимовна, жившая с детства в этих краях, узнавала теперь в толпе то своего покойного отца, то мать, то дядю.
Я ехал к нему часа два с половиною, потому что должен был
проехать около пяти верст большими
улицами и изъездить
по крайней мере десяток маленьких переулков, прежде чем нашел его квартиру: это был полуразвалившийся дом, ход со двора; я завяз почти в грязи, покуда шел
по этому двору, на котором, впрочем, стояли новые конюшни и сарай.
Скрытая за стеною в глубине двора жизнь «Фелицатина раишка» была недоступна наблюдениям заречных людей. Летом горожане являлись с реки, подъезжая в лодках к парку или крадучись берегом
по кустам, зимою они
проезжали слободской
улицей, кутаясь в башлыках или скрывая лица воротниками шуб.
Он ударил лошадь и,
проехав по широкой
улице, спустился с луга. Там мне еще некоторое время виднелась телега с двумя темными фигурами, постепенно утопавшими в сумерках.
Проехав опять
улицей по накатанной и черневшей кое-где свежим навозом дороге и миновав двор с бельем, у которого белая рубаха уже сорвалась и висела на одном мерзлом рукаве, они опять выехали к страшно гудевшим лозинам и опять очутились в открытом поле. Метель не только не стихала, но, казалось, еще усилилась. Дорога вся была заметена, и можно было знать, что не сбился, только
по вешкам. Но и вешки впереди трудно было рассматривать, потому что ветер был встречный.
Вот
по улице в тени акаций, играя хлыстиками, прошли два офицера в белых кителях. Вот на линейке
проехала куча евреев с седыми бородами и в картузах. Гувернантка гуляет с директорскою внучкой… Пробежал куда-то Сом с двумя дворняжками… А вот в простеньком сером платье и в красных чулочках, держа в руке «Вестник Европы», пошла Варя. Была, должно быть, в городской библиотеке…
Ему не хотелось отвести глаз от звезды. Кто-то быстро прошел
по улице, сильно стуча озябшими ногами
по плитам панели и ежась в холодном пальто; карета провизжала колесами
по подмерзшему снегу;
проехал извозчик с толстым барином, а Алексей Петрович все стоял, как застывший.
Они вышли из сада, и мельник, спросив, куда надо идти, крикнул извозчика. Подпрыгивая
по неровной мостовой, пролётка с дребезгом покатилась между двумя рядами домов. Было ещё не поздно. Из окон на
улицу лился свет ламп и звуки голосов.
Проезжая мимо одного маленького белого дома за палисадником, Тихон Павлович услыхал раскаты басистого смеха, которому вторил смех женщины, звонкий и задушевный.
При повороте на Дворянскую
улицу блеснул на солнце лаком сапог и молодцевато козырнул безусый помощник пристава, тот, что демонстрировал трупы, а когда
проезжали мимо части, из раскрытых ворот вынеслись на лошадях два стражника и громко захлопали копытами
по пыли. Лица у них были полны готовности, и смотрели они оба не отрываясь в спину губернатора. Чиновник сделал вид, что не заметил их, а губернатор хмуро взглянул на чиновника и задумался, сложив на коленях руки в белых перчатках.
Он открыл какой-то известный лаз в страшную спальню покойного императора, успел пронести туда простыню и там ее спрятал, а
по вечерам забирался сюда, покрывался с ног до головы этой простынею и становился в темном окне, которое выходило на Садовую
улицу и было хорошо видно всякому, кто, проходя или
проезжая, поглядит в эту сторону.
Езды
по улице, находящейся на окраине Орла, было совсем мало, и только изредка шажком
проезжал пригородный мужик; телега подпрыгивала в глубоких колеях, еще полных жидкой грязи, и все части ее стучали деревянным стуком, напоминающим лето и простор полей.
В первый же день Ашанин с партией своих спутников, решивших осматривать Лондон вместе, небольшой группой, состоящей из четырех человек (доктор, жизнерадостный мичман Лопатин, гардемарин Иволгин и Володя), побродил
по улицам, был в соборе св. Павла, в Тоуэре,
проехал под Темзой
по железной дороге
по сырому туннелю, был в громадном здании банка, где толпилась масса посетителей, и где царил тем не менее образцовый порядок, и после сытного обеда в ресторане закончил свой обильный впечатлениями день в Ковентгарденском театре, слушая оперу и поглядывая на преобладающий красный цвет дамских туалетов.
И устлали соломой
улицу, хоть она травой поросла и в целый день
по ней разве две либо три телеги, бывало,
проедут.
С поля нá поле от Луповиц, в котловине, над безводной летом речкой раскинулась деревня Коршунова. Еще три часа до полудня Пахом был уже там.
Проехав улицей в конце деревни, своротил он направо, спустился
по косогору в «келейный ряд», что выстроен курмышом возле овражка. Там остановил он свою рыженькую у низенькой, старенькой, набок скривившейся избушки. Ворота были заперты. Пахом постучал в окошко, отклика нет.
Большой красивый город. Чистые
улицы. Бегающие там и тут трамваи. Повсюду военные, повсюду солдаты. Любопытная толпа горожан, снующая
по бульвару и
по тротуарам, несмотря ни на какую погоду. То и дело
проезжают автомобили, приспособленные для раненых. На каждом шагу встречаются здания со значками госпиталей и лазаретов Красного Креста.
Спешно грузились на дворе фурманки.
По улице проезжали орудия. Над крылечком в вечерних сумерках еще трепыхался красный флаг. Из помещения штаба вышел Крогер и холодно сказал...
Однажды приехал в Тулу император Александр III. В торжественной его встрече участвовали и все учебные заведения. Учащиеся были выстроены шпалерами
по улицам,
по которым
проезжал царь. Инна и Маня воротились с этой встречи потные, усталые, охрипшие. Восторженно рассказывали, как махали царю платками, как бросали ему цветы, как до хрипоты кричали «ура!», с гордостью показывали опухшие от рукоплесканий ладони.
Бибиков и в самом деле, говорят, никогда не
проезжал по Шияновским
улицам, но, разумеется, не потому, чтобы ему был страшен Берлинский, а потому, что тут невозможно было
проехать, не затопнув или
по крайней мере не измаравшись.
В сумерках шел я вверх
по Остроженской
улице. Таяло кругом, качались под ногами доски через мутные лужи. Под светлым еще небом черною и тихою казалась мокрая
улица; только обращенные к западу стены зданий странно белели, как будто светились каким-то тихим светом. Фонари еще не горели. Стояла тишина, какая опускается в сумерках на самый шумный город. Неслышно
проехали извозчичьи сани. Как тени, шли прохожие.
Парень распряг лошадей и повел их на
улицу прохаживать, а
проезжий умылся, помолился на церковь, потом разостлал около повозки полость и сел с мальчиком ужинать; ел он не спеша, степенно, и Дюдя, видавший на своем веку много
проезжих, узнал в нем
по манерам человека делового, серьезного и знающего себе цену.
Это был молодой парень, худой и маленький, с землисто-бледным лицом; одет он был по-городски — в пиджак и жилетку.
Проезжая по деревенской
улице, я не раз видел, как он вместе с Донькою рубил около избы хворост или молотил на току рожь. И странно было смотреть на этого маленького, как будто недоношенного природою человечка рядом со стройною красавицею Донькою, с ее тонкими, сильными руками… Неужели это новый жених?